Мой друг Георгий Гонгадзе (продолжение)
Мы вышли на улицу. Автобус быстро появился. Гия его тут же остановил и вслед за мной поднялся. Двери закрылись. Автобус тронулся.
— Ты куда? — спросил я Гию.
— Провожу тебя до метро, потом этим же автобусом вернусь назад, — ответил Гия.
— Уже поздно, автобус может назад не поехать! — отвечаю я.
— Тогда вернусь пешком!
Мы устроились на заднем сидении. Гия обнял меня за плечи.
— Давай обмозгуем, как будешь делать Лесе предложение! — Лицо у Гии было серьёзным.
— Не знаю! — чистосердечно признался я.
— Ты кому-нибудь предложение делал?
— Нет, конечно!
Автобус остановился возле метро Делиси. Водитель объявил, что машина поедет в парк. Гия рассмеялся:
— Что ж, домой придётся пешком!
— Почему? Поедешь на такси! — Я достал пятирублёвку. — Достаточно?
— Ой, как неловко! — Гия смутился. — Я обязательно верну!
— Ни я и ни ты не миллионеры! — отвечаю. — Сегодня у тебя нет денег и я помогаю, завтра у меня не будет и ты протянешь мне руку помощи! Ведь мы друзья!
Гия задумался.
— Слушай, у тебя золотой характер. Почему у тебя с одноклассниками были конфликты?
— Стычки были с так называемыми “братишками”! Ведь я не такой, как все и они думали, что надо мной можно издеваться! Как говорится, не на того напали! Хорошо, что не пролилась кровь!
Гия задумался.
— Знаю я эти братишкины штучки! Из-за них я едва не облысел!
— Ты-то зачем?
— Почему это тебя удивляет?
— Потому, что ты такой, как все! Любишь застолье, вино, шутки.
— Это ничего не меняет.
Гия замолчал. Его глаза погрустнели.
— Братишки из моего класса потребовали от меня дань…
— Что? — Я не поверил своим ушам.
— Тогда шла дискуссия насчёт грузинского языка, быть ли ему государственным языком. Вот т.н. братишки, которые мнили себя смотрящими, и заявили мне: раз у тебя мать русская, то плати дань, что живёшь на грузинской земле!
— Но твоя мать Украинка!
— Тогда Русских и Украинцев никто не различал! — грустно ответил Гия.
— Но а ты что?
— Я сопротивлялся и каждый день приходил домой избитым, — Гия опустил голову.
— Ну и как ты заплатил этим подонкам дань?
— Ещё чего! Пытался сопротивляться, но в отличие от тебя никого не душил, да и с ножом не кидался! — Гия похлопал меня по плечам. — Мама сильно переживала, когда видела меня избитым. Однажды она сказала: заплати им дань, пусть подавятся!
— Ну и как, заплатил?
— Нет! Я моим мучителям сказал: можете меня избить, убить, но денег я вам не заплачу! В конце концов они отстали.
Гия замолчал. На мгновение встала тишина.
— Что ты делаешь завтра, — неожиданно спросил Гия.
— Завтра у меня рабочий день.
— Можешь отпросится?
— Нет проблем.
— Хорошо. Завтра вместе пойдём на твою работу! Как называется учреждение, где ты работаешь?
— Центр научного исследования организации труда, сокращённо НОТ.
— Где этот центр находится?
— В Авчала.
— Встретимся завтра у входа в метро Дидубе! — Гия сделал паузу. — В половине девятого утра, успеешь?
— Наш рабочий день начинается в половине десятого.
— Вот и отлично!
Я остановил машину и сунул водителю деньги. В Грузии у таксистов и сегодня нет счётчика. Гиин дом был недалеко, так что, когда я сунул водителю деньги, тот стал благодарить. Гия пожал мне руку и сел в машину. Через минуту такси тронулось.
У меня на работе
На следующий день мы встретились у входа в метро Дидубе. Гия посмотрел на часы и улыбнулся:
— Я не опоздал?
— Нет, тютелька.
Мы вошли в метро, проехали одну остановку, потом сели на трамвай и через две остановки вышли.
— Далеко идти?
— Нет, тут рядом.
Через две минуты мы поравнялись со зданием НОТ. Гия был разочарован.
— И это ваш научно-исследовательский центр?!
Мы вошли в здание. На лестнице встретили Дарвина Рухадзе, нашего бывшего парторга. Увидев меня, он брезгливо прищурился:
— Жив ещё?!
— Вашими молитвами! — Я улыбнулся.
Мы вошли в приёмную директора. Дарвин проводил нас ненавидящим взглядом. Секретарша Марина при моём виде тоже брезгливо поморщилась. Внезапно дверь открылась и из кабинета вышел директор Нодар Леладзе.
— Здравствуйте, князь —, насмешливо поздоровался он. — Почему ваше сиятельство соизволили осчастливить меня своим визитом?
— Хотел бы сегодня отпросится.
— Я буду счастлив, если ваше сиятельство вообще никогда не вернётся! — директор продолжал насмешливо улыбаться.
— Я тоже! — отвечаю, — но как быть без зарплаты? Деньги мне нужны!
— Я готов вам, ваша светлость, платить из своего кармана, лишь бы не видеть вас вообще! — Директор прошёл мимо нас и поднялся на второй этаж.
Я пропустил мимо ушей эту реплику, хотя испытывал жгучее желание дать директору по морде. С большим усилием воли сдержался. Не попрощавшись с секретаршей, я вышел на улицу. Гия пошёл вслед за мной.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Я хотел пригласить Гию в шашлычную. Она находилась рядом, но Гия отказался.
— Давай поговорим в укромном месте, где мало людей!
— Тогда поднимемся на Тбилисское море.
— По-моему, рановато купаться! — Гия покачал головой.
— Мы можем просто посидеть у берега, — ответил я.
— Ударили! — улыбнулся Гия. — Это на языке Остапа Вишни означало договорились!
— Какой ещё Вишня? — удивился я.
— Известный писатель- юморист, один из видных деятелей первого Украинского возрождения!
— Его настоящее имя Павло Губенко! –Я рассмеялся.
— Так бы и сказал! Украину ты действительно отлично знаешь! — Гия на минуту замолчал. — Из тебя мог бы получиться отличный эксперт!
— Если не ошибаюсь, Вишня писал пасквили на украинских патриотов?! Я читал его “Самостийную дырку.”
— Это Вишня написал после освобождения из ГУЛАГА. В 1919-ом году. Вишня жил в Каменец-Подольске, где тогда находилось правительство УНР. Вишня активно сотрудничал в Украинской патриотической прессе. После войны, когда он находился в Харькове, им заинтересовалось чека и Вишню арестовали.
— Надеюсь, скоро выпустили?
— Благодаря Василя Блакитного Вишню отпустили. — Гия сделал паузу. — Надеюсь, знаешь, кем был Блакитный?
— Конечно! — ответил я. — Его настоящая фамилия Еланский, а Блакитный псевдоним. Он очень многое сделал для организации литературной жизни в первые годы советской власти, точнее говоря, большевистской оккупаций. После смерти Блакитного обвинили в национализме. Это пожалуй единственный случай, когда человека репрессировали после смерти.
Приехал трамвай. через десять минут мы были уже на море.
Вдвоём на Тбилисском море
Как я и ожидал, на Тбилисском море в это время было мало народу. Я и Гия устроились на берегу. Гия улыбнулся:
— Хорошо здесь, чёрт возьми!
— Это сейчас хорошо! — ответил я. — Летом тут шум да гам. Я и мой друг Юра Рясинский уходили вон к тому пансионату. — Я показал рукой в сторону пансионата. — Там относительно мало людей и можно спокойно потренироваться и искупаться
— Как фамилия твоего друга?
— Юра Рясинский, сейчас он живёт на Одещине.
— А я думал, что среди твоих друзей только Грузины, — тихо произнёс Гия.
— Это же идиотизм! Как можно…
— Какие у тебя были отношение с Рясинским?
— Мы были как братья!
Этот Рясинский знал, что ты участвуешь в Грузинском движении?
— Я ему не говорил, ибо он не спрашивал.
— Он знал, что Леся давала тебе самиздат?
— О существовании Леси он знал, а самиздат был нашей тайной. Леся просила никому об этом не говорить. Я даже матери ничего не говорил, хотя Леся давала мне книги про Бандеру, Летопись УПА и т.д.
— А твой сенсей Женя Игнатов тоже об этом ничего не знал?
— Конечно!
-Ты под его руководством осваивал каратэ и параллельно читал книги про Бандеру?!
— Да.
— По-твоему, это честно?
— Конечно! Женя офицер КГБ и если бы я сказал ему чем интересуюсь, то моя карьера каратиста закончилась бы!
— Ты не так прост, как кажешься! — Гия поднял камушек и кинул в море. — Скажи вот что: почему ты стал студентом экономического факультета? Ведь ты экономикой никогда не интересовался?
— Сначала я сдал на гидромелиорационный факультет. Так решили родители. По окончании нам давали диплом инженера-строителя.
— Почему твои предки так решили? Ведь у теб руки не слушаются!
— Я был в десятом классе, когда мама на роботе упала в обморок. Профессор Сигуа сказал, что ей осталась жить всего год. Мама настояла, чтоб я сдал в Сельскохозяйственный институт, ибо там работали многие её друзья! Вот я и сдал.
— Твоя мать сильно болеет?
— Совсем не болеет! Просто врачи ошиблись и слава богу! Кстати профессор Сигуа, который поставил ей ошибочный диагноз, скоро умер, а моя мама жива и здорова!
— Почему не пошёл на исторический?
— Потому, что от нас потребовали пятнадцать тысяч. Моя семья таких денег даже во сне не видела.
Несколько минут мы молчали.
На гидромелиоративном проучился два курса! — продолжал я. — Чертить так и не научился! Отметки правда ставили, но за моей спиной надо мной все насмехались! Параллельные линии, которые я чертил, всегда пересекались. Все говорили: Лобачевский доказал, что параллельные линии пересекаются в космосе, а Ника создал новую геометрию и доказал, что параллельные лини пересекаются и на Земле!
Гия захохотал.
— Вот и сказал отцу: — надо перейти на другой факультет, где нет этого проклятого черчения! В Сельскохозяйственном таким факультетом был только экономический. Вот я и перешёл туда, хотя пришлось сдавать одиннадцать предметов.
— Молоток! — Искренне сказал Гия.
Когда сдавал политэкономию, профессор Гошадзе заартачился, мол как это ты перешёл с гидромелиорационного факультета на экономический, и не допускал меня к экзамену. Тогда моя мама пришла к Гошадзе и хорошенько его отругала. Лишь тогда профессор допустил меня к экзамену.
— И Гошадзе не пытался тебя срезать?
— Нет! Профессор оказался очень хорошим человеком. Он никаких интриганских вопросов не задавал, наоборот, когда убедился, что я знаю предмет, даже обрадовался и даже сказал: молодец, чертёнок, башка у тебя варит!
— Действительно, славный мужик! — искренне произнёс Гия.
— Во время экзамена Гошадзе задал вопрос о ревизионизме. Я достаточно подробно ответил и среди ревизионистов упомянул и Имре Надя. Гошадзе рассмеялся: что ты знаешь про Надя? Я ответил, что знаю всё. Ну давай, расскажи, — смеялся Гошадзе и я начал рассказывать.
— И что ты ему рассказал?
— Подробно описал весь жизненный путь Имре Надя! Как он при Хорти бежал в СССР, как его завербовали в НКВД, как Надь стал агентом по кличке Володя…
— Погоди, погоди! Надь что был агентом НКВД?
— Да! После войны в обозе Советской оккупационной Армии вернулся в Венгрию. После смерти Сталина, при поддержке Берия, был назначен премьером Венгрии.
— Я этого не знал! — Гия развёл руками.
— То же самое сказал и Гошадзе! Постепенно экзамен перерос в дружескую беседу. Мы беседовали о Венгерском восстании 1956 года.
— Профессор, который встретил тебя враждебно, превратился в друга?
— Да! Гошадзе поставил мне четвёрку. Он даже извинился, что в первой четверти он пятёрку не ставит. Он выразил надежду, что во второй четверти я получу пятёрку. После экзамена он даже пожал мне руку.
— Ты смотри! — Гия покачал головой.
— Во время учёбы Гошадзе несколько раз водил меня на научную конференцию по политэкономии и я даже получал грамоты. Это было своеобразное извинение.
— Кроме политэкономии, ещё на каких научных конференциях выступал?
— По русскому языку! Прочёл доклад о Зорге!
— О ком? — Гия не поверил своим ушам.
— О суперагенте Рихарде Зорге, агентурная кличка…
— Я знаю, кто такой Зорге, — перебил меня Гия, — хотя не могу понять, какое отношение он имеет к сельскому хозяйству?!
— Я прочёл доклад на русском языке. А Зорге я знал намного лучше, чем сельское хозяйство!
— Как я догадываюсь, доклад произвёл фурор?
— Да! Лектор русского языка Кетеван Долидзе после конференции пожала мне руку и сказала: у вас талант писателя! Помяните моё слово, вы станете именно писателем, а не экономистом! Отчасти прогноз сбылся. Сегодня моя настоящая профессия журналист, а экономика осталась в прошлом!
— Ты в этом уверен?
— Марксизм устарел! Это понимает даже сам Горбачёв, так что сохранится союз или нет, это для некоторых не совсем ясно! Но всем понятно, что возврата к марксизму не будет!
— Получается, что пять лет студенчества были пустой тратой времени?
— Не совсем! Благодаря Лесе я овладел профессией историка!
— Получается, что у тебя два высших образования?
— Вроде этого.
— Ну, так садись за кандидатскую диссертацию! — Гия обнял меня.
— Если б я жил в Америке, так бы и сделал, но в условиях СССР это невозможно! Более того, если к власти придёт т.н. военная хунта, то и с журналистикой придётся завязывать.
— Бедный Ника! — Гия вздохнул. — Что же думаешь делать?
— Драться!
— С кем?
- С врагами Грузии, против диктатуры, за нормальное, независимое демократическое государство! Установление пророссийской диктатуры для меня смерть!
— А если Империя всё-таки победит?
— Тогда уйду на запад, буду вращаться среди тех, кто борется с Россией!
Я замолчал. Молчал и Гия и с восторгом смотрел на меня.
Ника Тевзадзе
Доктор исторических наук. Член союза писателей Грузии
Продолжение следует
Comments
Post a Comment